Как под Днепром содержат опасных преступников: зарплата 800 гривен и евроремонт в бараках

В Солонянской исправительной колонии №21 сидят те, кто имеет по 2 и более ходки. У некоторых до 20 судимостей... Мобильные телефоны запрещены, весь периметр окутан колючкой, на выезде огромные железные ворота, контрольно-следовая полоса, военнослужащие с автоматами и овчарками. И это колония не строгого режима, а среднего уровня безопасности. Наполнена она меньше, чем на треть от своих возможностей — 1050 осужденных. Тем не менее, в бараках находится по 70 человек.

«На сегодняшний день в одном помещении может быть 100 и 200 осужденных. У нас есть правовая норма — 4 кв. м на осужденного. Если эта комната площадью 280 кв. м, то нормы законодательства не нарушаются», - объясняет начальник Юго-Восточного межрегионального управления по вопросам исполнения уголовных наказаний и пробации Константин Неверов.

Внутри колонии, за постом и комнатой личного досмотра, осужденных встречают грозные надписи: «Запрещенная зона! Проход запрещен!» Далее расположена аллея с наглядной агитацией. Чего здесь только нет: график приема руководства колонии, выдержки из разных статей Уголовно-исполнительного кодекса, карта Днепропетровской области, гимн Украины. Не забыли предупредить и об угрозе заражения СПИДом.

Деньги на руки не дают

Показательно, что работает только треть из тех, кто здесь отбывает наказание. Оказывается, в заведениях лишения свободы у осужденных есть право на труд, но не обязанность. В колонии производят мешки для мусора, современную спиральную колючую проволоку (егозу), шьют рабочие рукавицы, а в литейном цехе изготавливают чугунные втулки, кожухи и барабаны.

Ян Кесарин работает в зоне упаковки продукции - наклеивает этикетку на рулоны мешков для мусора. В руках у него обычный клей-карандаш – это его рабочий инструмент. У осужденного уже третья ходка на зону, причем в Солонянской колонии он уже три года. Говорит, что работает по 8-10 часов в день, но его все устраивает.

- А что на бараке делать? Делать нечего. Платят по-разному — от выработки. Сколько сделаем, столько и заработаем — бывает 800 грн, бывает 1200 грн. Смотря, сколько дней выходишь и сколько сделаешь, - поясняет Ян Кесарин.

Деньги тратит на покупки сигарет, сахара, чая, мыла и вещей первой необходимости. Деньги на руки не дают, хождение наличных запрещено. Поэтому осужденные пишут заявление на имя руководства колонии, в котором указывают, что хотят купить на свои кровные в местном магазине. Цех, в котором трудится Ян, огромный, но в разгар рабочего дня в нем всего четверо осужденных. Рядом с ним – Вячеслав Назаров, который следит за качеством пленки.

- Зарабатывать деньги надо ведь как-то... Вообще платят минималку, но нужно сделать норму, а иначе заплатят, сколько выйдет, - объясняет Вячеслав. - В колонии я уже 2,5 года, это пятая судимость. Условия нормальные: зимой наш барак отапливают, питание — гороховый суп, каши, салаты разные, компоты.

Проблема в том, что у заключенных этой колонии нет трудовых договоров. И в случае производственной травмы трудно доказать, что они вообще работали. Да и с начислениями могут быть нарушения.

«Как только нормативно-правовая база будет приведена в соответствие с современными требованиями, тогда осужденные будут иметь трудовые договоры, - обещает начальник Юго-Восточного межрегионального управления по вопросам исполнения уголовных наказаний и пробации Константин Неверов. - С 1 сентября вступили в силу изменения в Уголовно-исполнительный кодекс Украины, в соответствие с которыми мы отрабатываем форму трудового договора. Это будет гражданско-правовой договор, так что, я считаю, в ближайшее время этот вопрос будет урегулирован».

Отсюда никто не сбегал

Осужденный Вячеслав Назаров практически «местный» - он из Днепра. В колонии находится в 15-м отделении — это номер барака, где проживает 70 человек. Хотя руководство колонии обещает постепенно перевести бараки на кубриковую систему, когда комнаты максимум на 10 человек. Местные площади позволяют это сделать, но, как и другие учреждения исполнения наказаний Украины, Солонянская колония № 21 финансируется на 40%.

В этом году сделали ремонт в одном из бараков, его-то и демонстрируют журналистам, и руководителям других колоний нашего региона. Хотя и здесь условия спартанские — железные кровати, как в советских пионерлагерях, возле каждой — табуретка. Вот, собственно, и все… По словам Константина Неверова, учреждения лишения свободы достались Украине от СССР в разрушенном виде. Все нужно восстанавливать и по мере возможности улучшать материально-техническую базу.

В колонии №21 отремонтировали варочный цех в столовой, сделали евроремонт отделения социально-психологической службы. В нем окна заменили на пластиковые окна и утеплили здание, установили водоотливы, которых здесь никогда не было, обновили и комнату приема граждан. Перекрасили проходной коридор и пешеходный КПП, через который осужденный попадает в колонию, укрепили периметр охраняемой территории. Сотрудники говорят, что отсюда еще никто не сбегал.

Периодически осужденных могут посещать близкие родственники (отец, мать, жена, дети, родные брат и сестра). Только кровная родня может рассчитывать на долгосрочные свидания – до 3-х суток. В отдельном здании есть несколько комнат на двоих, общая кухня, туалет и душевая. Комнаты маленькие — стандартные и люкс, за проживание в них нужно платить. Условия в этой части колонии максимально приближенные к домашним.

Краткосрочные свидания проходят в большой комнате с окошком для приема передач и банкоматом. Последним часто пользуются и местные — жители с. Аполлоновка. На столе скотчем приклеен образец заявления на имя начальника колонии с просьбой разрешить свидание, вторая бумага — с просьбой передать посылку, в этом заявлении нужно перечислять ее содержимое.

Раньше в комнате для краткосрочных свиданий стояла стеклянная перегородка — редкие встречи с друзьями и дальними родственниками происходили только через нее, то есть без тактильного контакта. Теперь ее убрали — таково требование международных организаций по правам человека. Руководство колоний Юго-Востока уже подводит итоги уходящего года и утверждает, что открыто для всех контролирующих структур. Мол, пусть приходят и проверяют - условия в учреждения отвечают существующим в Украине требованиям.

Любовь Бурлакова